Садист широкого профиля.
Иногда я начинаю смотреть на навов.
Мы - жесткий народ, мы склочные и недоверчивые - к другим. Мы остры на язык и не приемлем слабости - особенно от самих себя.
И когда я смотрю на тонкие тела - худощавость не проходит ни с каким возрастом - я чувствую знакомое возбуждение на кончиках пальцев. Редко - очень редко у меня возникает желание распластать на своем столе одного из нас - черноволосого и черноглазого - наслаждаться его злостью, которая медленно, но верно переходит в желание.
Я не люблю убивать навов - для меня это сродни предательству и отдается почти физической болью - но видеть черную кровь на своих пальцах, слышать стоны, и затем, усыпляя пыльцой Морфея, относить обратно в спальню, и оставлять на черных простынях - это одно из изысканных наслаждений.
И я рад, что такое происходит лишь иногда - от частого использования эмоции притупляются...
но сейчас снова-близко как раз такое время.
и я не свожу взгляда с одного из нас.
Мы - жесткий народ, мы склочные и недоверчивые - к другим. Мы остры на язык и не приемлем слабости - особенно от самих себя.
И когда я смотрю на тонкие тела - худощавость не проходит ни с каким возрастом - я чувствую знакомое возбуждение на кончиках пальцев. Редко - очень редко у меня возникает желание распластать на своем столе одного из нас - черноволосого и черноглазого - наслаждаться его злостью, которая медленно, но верно переходит в желание.
Я не люблю убивать навов - для меня это сродни предательству и отдается почти физической болью - но видеть черную кровь на своих пальцах, слышать стоны, и затем, усыпляя пыльцой Морфея, относить обратно в спальню, и оставлять на черных простынях - это одно из изысканных наслаждений.
И я рад, что такое происходит лишь иногда - от частого использования эмоции притупляются...
но сейчас снова-близко как раз такое время.
и я не свожу взгляда с одного из нас.